АоТ

Прилюдные драки офицеров имеют свойство караться наказанием. Главнокомандующий Смит отстраняет Леви и Ханджи от разведывательной миссии, наложив недвусмысленный запрет не покидать штаба. Вскоре опальная майор, изнывая со скуки, направляет свой научный интерес на самый любопытный экземпляр, находящийся в пределах её досягаемости — Леви. Но его прошлое жаждет его возвращения, и Ханджи присоединяется к нему в опасном приключении. Есть ли у зарождающихся чувств шанс в самом запустелом из мест?

" Мы не признаемся в своих чувствах, хотя прекрасно знаем, что нравимся друг другу".

"- Мои трусы! Ты порвал мне трусы! – возмутилась Ханджи. – И в чем мне идти в штаб завтра!"

- Ле­ви, не веж­ли­во от­ка­зывать, ког­да те­бя так про­сят, – ска­зал Эр­вин, вир­ту­оз­но ими­тируя уко­риз­ненный тон. - Сссу­ка, – про­цедил Ле­ви, зал­пом вы­пил ос­тавше­еся ви­но и гром­ко стук­нул круж­кой о стол. – Лад­но. Я стан­цую. Все вос­торжен­но за­гомо­нили, зах­ло­пали, зас­ту­чали по сто­лу, но Ле­ви под­нял ла­донь, тре­буя ти­шины, а по­том уг­ро­жа­юще об­вел всех при­сутс­тву­ющих ука­затель­ным паль­цем. - Но по­том пиз­да вам всем!

- Ненавижу тебя, - бесцветно сказал Леви. - Я заметила, - улыбнулась Ханджи, поворачиваясь на бок к нему спиной. – Не возражаешь, если я посплю у тебя чуток?

Очередная тренировка не задалась с самого начала...

Ханджи распласталась на земле, пытаясь унять ноющую боль. Пиджак капрала под головой немного успокаивал. Из-за этих чертовски высоких деревьев не было видно неба. Лишь маленькие светло-голубые клочки просматривались сквозь тёмно-зелёную крону. Титан, выбивший Зоэ в воздухе и немного похрустевший её косточками, валялся неподалёку с перерезанной Риваем шеей.

Леви был счастлив, пока по соседству не поселилась одна сумасшедшая любительница земноводных...

При жизни я был твоей чумой — умирая, я буду твоей смертью.

"Мир полон дерьма", – подумал судья и вынес оправдательный приговор насильнику.

Послевоенное АУ. Ноябрь, 1945 год. Преследуемый властями бывший член СС прибывает в США, знакомясь там с еврейской женщиной.

— почти классическая история «от ненависти до любви», но есть вопрос… Была ли ненависть?

- Зачем ты это сделала? Любой другой закрыл бы эту дверь и никогда не оглядывался назад. - Любой другой сначала постучал бы, но ты больше, чем кто-либо другой, должен знать, что я… Как ты там выразился? Ненормальная, не так ли?

Нет ничего на свете, во всей вселенной, во всем бесконечном течении времени и цикле перерождений, чего бы Леви хотелось больше этого. Чтобы она, наконец, его вспомнила.

Кажется, запах сирени вырабатывает у людей жуткую привязанность к другому. Такую, что человек готов умереть за того, к кому так привязался. То же самое случилось и с Риваем.

Будет приятно, подсказывает лукавый голос откуда-то с задворок сознания. Ханджи его взбесила, конечно, — но взбесила своим поразительным умением понимать его, как никто другой, и видеть в нём то, что он так старается скрыть.

Все случается в первый раз. И в последний.

- Леви.. - Мммм? - А что это там в меня сзади упирается, пониже спины? - А это… я не мог не оценить тебя в горячей ванне…

Ханджи приходилось проявлять гибкость, подстраиваясь под тяжелый нрав своего партнера, любящего идеальный порядок всегда и во всем. В отношениях в том числе.

Если бы мы знали, что делаем, это нельзя было бы назвать исследованием. (с) Альберт Эйнштейн