***
Он превратился в дикого хищника и уже никакие доводы рассудка не могли остановить его, как только горячая струйка, напитанной электричеством жизни, крови оросила его язык. Он едва успевал жадно глотать, бьющую ключом энергию. Адам не сознавал, что кости девушки переломаны, как в кофемолке его, несоразмеримой жадности, хваткой. — Адам, нам нужно уходить. Сюда идут, — тормошила его Ева, и он едва не зарычал, как большой кот, у которого отбирают добычу. Наконец, он смог подняться на ноги. Вид, двух похожих на бледные тряпичные куклы, тел его обескуражил. Только теперь, наконец-то сытый, он понял, что натворил. Ева потянула его за рукав и они скрылись гораздо раньше, чем их обнаружили бы. В той же гостинице, где остановились раньше, они могли переждать день, но Адам, как обычно, стал заниматься самоедством. — Ты не могла меня пнуть раньше? — Милый, как ты мог такое даже предположить. Ты же мой супруг. — Кто-то кажется хотел их обратить? — Я не смогла, нужно было торопиться. Он уставился в потолок. — Зачем тогда было бежать из Америки? Выгонять свою сестру, мы сами теперь, как она… Эта музыка, она до сих пор стоит в моих ушах. — Той красивой ливанки слышишь песню? — Ева перевернулась на живот и, заметив в уголках его губ, подсохшую кровь, нежно их лизнула. — Мы забыли мандолину! Нас вычислят по ней! — Меня, но не тебя. Ты отправишься завтра в ресторан и заработаешь на своей музыке, — предложила Ева. — Нет. — Да. Нам нужны деньги. Он прижался к ней всем телом и попросил: — Мы так давно не занимались этим. — Шутишь? Три дня назад, — Ева отодвинула пальчиком чёлку с его глаз. — Да? Будто три века, — хмыкнул он и навис над ней, выражая полную готовность. — Поцелуй меня, я так люблю, когда ты это делаешь со мной. Ева мягко коснулась губами его рта, потом ещё, потом сильнее. Его руки спустились к её ягодицам. Он надвинулся всем телом и трепетно вошёл, не прекращая поцелуи. Жена отзывалась на каждый толчок. Жар её лона охватывал дрожью. Как привычна и как желанна. Он знал каждый её вздох, каждое движение, запах и гладкость кожи под рукой. Она никогда не могла наскучить, потому, что стала частью его. Совокупление всегда продолжалось достаточно долго. Ему не нужно было думать о потомстве. Вампиры размножаются другими способами. Адам предавался наслаждению красотой своей женщины, красотой её неподдельного желания обладания им, чувственностью и отдачей, полным ему поклонением. Только созерцание её удовлетворения от его вожделения могло дать ему возможность расслабиться. Ева сжалась в его объятиях, вздрогнула несколько раз и затихла. Нега разлилась по телу обоих. — Ты бесподобен, любимый, — прерывисто вздохнула, будто очнулась от сна Ева. — Как тебе это удаётся? — Просто, нужно много крови, — он примостился рядышком, крепко прижимая её одной рукой и уткнувшись носом ей в шею. Адам не мог уснуть, не прижавшись к жене, поэтому всегда так страдал от одиночества. Она была натурой любознательной, восторженной, ей необходимо было впитывать в себя всё то, чем удивляло его порой человечество. Его же, напротив, всё это раздражало, вызывало отвращение, иногда даже ранило до глубины, уцелевшей искорки, его души.***
В ресторанчике было много народу. Изобилие чужеродных запахов тёплых тел у Адама вызывали рвотные рефлексы, несмотря на зависимость от той жидкости, что делает их такими тёплыми. Ясмин не пела. Музыканты отдыхали. Он подошёл к администратору и спросил, нет ли вакансии. Ему сразу же предложили басы. Как же долго он не прикасался к источнику наслаждения, пусть даже дешёвенькому его варианту. Ясмин взглянула на незнакомца. Он заиграл. Самозабвенно, красиво импровизируя на ходу. Подключились и другие. В его музыке было нечто интуитивно угадываемое. — Я видела тебя здесь вчера, — улыбнулась певица. — О, да, я заслушался. — Льстишь? Сам играешь божественно. Слово за слово, они почувствовали притяжение. Так продолжалось неделю. Адам увлечённо шёл на работу в кафе, ничуть не заботясь о чувствах, вынужденной оставаться в тени, жены. Но у Евы чувства давно иссякли. Всё это она уже проходила вместе с ним. Круг вращается. Всё до банальности просто. Только лишать любимого иллюзий она не хотела. Всё время, пока ей приходилось его ожидать в одиночестве, женщина перечитывала Сенеку. Раздумывала и вновь перечитывала. Скоро начнётся новый зов, и жажда проснётся живее обычного. Они преступили собственное табу, за это придётся заплатить. Ясмин не знала, почему этот аскетичный мужчина так привлекателен для неё. Флегматичный, всегда в себе, он одаривал её восхищенными взглядами, и она это расценивала как призыв. Однажды они остались одни в гримёрке. Ясмин оказалась ближе, чем обычно, он взял её за руку, привлёк, поцеловал. Тело женщины окатило жаром, от которого вампиру стало трудно дышать. Она не могла видеть, как зарделись его глаза. Жажда закипала, в висках стучало, зубы с диким зудом распирали дёсны, при одном только взгляде его на подрагивающую жилку в районе шеи девушки. О, как он сейчас понимал Айву! Но он мужественно сопротивлялся своему желанию. Однако девушка его взглядов не разделяла. Она мягко обняла Адама за шею и ответила на поцелуй. В дикой агонии страсти, он припал к её шее, отыскивая шум пульсации губами. Наконец, он учуял, колотившуюся, как птица в клетке, артерию. Тонкие, как у змеи и острые, как бритвы клыки вонзились в неё сами собой, легко прокалывая упругую смуглую кожу. Душа, заключённая в «томной» жидкости сладковато-солёной, как сама жизнь, заиграла в его прикрытых глазах яркой радужно-красочной палитрой. Девушка обмякла от неожиданности, но сопротивляться не смогла. Её воля была подавлена, разум не сознавал, что происходит.***
— Ева, мы уезжаем! — ворвался он в их съёмную комнату. — Не говори, что ты выпил …? — ахнула жена. — Почему не обратил? — Лишний балласт, сами голодаем. Сожалею, но… нам нужно на самолёт. Билеты я купил. — Париж или Прага? — Париж.***
Их квартира в мансарде, окно выглядывает на Сену. Адам снова голоден, как впрочем и она. — Как писать? — Не знаю, — отмахнулся он. — Напиши как у всех. — Но мне стыдно так выражаться, — улыбка Евы действительно стыдлива. — Это всего лишь пища. Так и пиши: «Молодая пара познакомится с другой парой для интимных отношений». Всё достаточно лаконично. — Ужас какой! — Не говори, — Адам перелистнул страницу Библии. — Стихи Давида потрясающие. Они видятся мне сейчас по-новому. — Ты прав. Им позвонили почти сразу после подачи объявления. Сговорились о месте встречи в гостинице на окраине города. Справки об отсутствии заболеваний прилагались. — Это важно, однако, вторая группа у обоих, — констатировал Адам, изучая справки. — Ты будто выбираешь автомобиль, любимый. Мне неловко от мысли, что мы вынуждены делать подобные вещи. — Перестань, Ева, забыла про оргии у Генриха III? — Там участвовал только ты. Я же, если не забыл, общалась с Нострадамусом. — Извини, забыл. — Проехали.***
Когда Адам и Ева приехали молодые люди уже ждали их, растерянно пожимали друг другу руки. Рядом стоял столик с вином и лёгкой закуской. Адам снял очки и прямо в перчатке поздоровался с жертвами. По виду свинг-пара была не совсем свинг. Ева умиротворяюще улыбнулась. — Извините за опоздание, повсюду пробки. Молодой человек робко взглянул на женщину, с которой ему предстояло возлечь, как с женой, потом перевёл взгляд на её мужа. Тот так и не снял перчаток, но подошёл к столику, наполнил бокал и протянул незнакомке, с которой и ему предполагалось совокупиться. — Мы новички в этом, — пролепетал мужчина, его жена скромно потупилась. Адам взглянул на Еву, Ева на него. Оба тяжело вздохнули. — Не волнуйтесь, у нас уже есть некоторый опыт общения в этом плане. Адама отпустило, как бы он обходился без её смекалки и рассудительности? Кушать хотелось до остервенения. Но парочка горе-свингеров продолжала тянуть время. Беседа длилась с час. Адам успевал подливать вино в их бокалы. Его уже начинало мутить от феромонов мужика. Но дамочка пришлась по вкусу. — Что ж приступим? — не выдержал он, подсаживаясь к пышногрудой брюнетке и оголив шею девушки якобы для поцелуя. — А разве подготовка не требуется? — пробормотал её пьяный муженёк. — Нет, — острые зубки Евы элегантно резанули его по ярёмной вене в тот самый момент, когда её супруг аккуратно надкусывал даму с другой стороны белого кожаного дивана. Затем они убрали трупы на кровать. И смыли с себя пятна засохшей крови, приняв холодный душ.***
Они облокотились на парапет моста через Сену. Ева держала мужа под руку и мечтала, глядя на водную рябь. — Почему люди не ценят своих чувств? Всегда ищут чего-то на стороне. Чего им не хватает? — Зомби, — многозначительно произнёс Адам и крепко прижал её к себе, будто кто-то мог у него украсть его самое дорогое в жизни.