Риаллайф

«Его стихи пугали Оливию. Каждая строчка в них кричала, как погано Дейзи – хрупкому цветочку-маргаритке, – в его домашнем плену. Как ему тесно и страшно, до тошноты, до тахикардии, и как вся его жизнь – жизнь перспективного молодого врача, длиннолицего, с ловкими пальцами, тонким капризным ртом и буйной шевелюрой, – того мальчишки, который смотрел на Оливию с чужих свадебных снимков, – скукоживается, как брошенный в костер кленовый листок.»

«Шаг 0: Узнав диагноз, положи свои чувства на чаши весов. Оцени всё. Если тебе покажется, что решение очевидно – притормози и задумайся. Любой план будет взвешеннее и логичнее того, который первым пришел тебе в голову.» (Как с этим жить: практическое руководство онкобольного, N.Y., Издательство Колумбийского университета, 2020, 590 с.)

«Джо забросил ремень сумки на плечо, подхватил чемоданы и огляделся вокруг. Вдоль путей тянулась полоса чахлых елок. Ворона вышагивал вдалеке, маленький и сутулый, подволакивая правую ногу по земле. В провалах между платформами клубился туман, и тонкий его слой стелился до самого здания вокзала. Ворона брел в нем по колено, словно в молоке. Ног его не было видно, и только правое плечо дергалось вверх-вниз на каждом шагу. Джо вдруг подумал, что они приехали в этот город совершенно зря.»

– А ты неплох! – говорит Гаспар, перекрикивая оголтелое щелканье камер. Потом они просто сражаются. Долго, тяжело, изнурительно. У Элая взмок лоб, он шумно дышит, словно после бега или секса; будто им возили по мраморным серым полам, били об зеленое сукно, а не много-много часов подряд ебли в мозг покерными раскладами. Гаспар так улыбается, что становится понятно: сегодня ночью, в бело-сером прокуренном номере на сорок восьмом этаже он вытрахает из Элая всю душу.

«Бога источал секс. Он был как локальное, выряженное в заношенные шмотки божество содомии и разврата. Красивый и не красивый, резкий лицом, резкий в движениях, резкий в каждом своем слове – человек-нож, человек-лезвие, пропоровший меня от паха до груди и выдернувший душу из дрожащего тела.» WARNING: ПЕРЕЗАЛИВ РАССКАЗА!

«Таких, как Донни, тут не считали за людей. Признавшись, что любишь сосать члены, можно было лишиться не пары выбитых зубов, а пальцев, глаз, яиц и других частей тела в порядке строгой очередности. Будь Донни информатором, бухгалтером или банковской крысой, его отымели бы в зад дулом пистолета, а потом нашпиговали свинцом, как буженину – дольками чеснока. Но Донни не был информатором. Донни был геем, а еще он был убийцей.»

«Ебло Гора из просто мрачного стало сосредоточенным и злым. Карие темные глаза – совсем как у Мити. Крупный нос с горбиной – совсем как у Мити. Ровная линия скул, мощная челюсть, кустистые темные брови… совсем как у Мити. Если бы не разные стрижки, отличить их было бы еще той задачкой. Но лицо… ох. Это ведь не только анатомия. Жесткий и шершавый, как наждачка, взгляд Гора, морщина между его бровей, складки у рта… ничто из этого и близко не походило на блаженную Митину растерянность.»

«Когда Макса схватили за патлы, ткнули мордой в подушку и навалились сзади, грубо втискиваясь между ягодиц, он взвыл не от боли – хотя болеть определенно было чему. Он взвыл от удовольствия. От грубого, животного, слепого наслаждения. Макс стонал и кусал себя за руку, запихав кулак в рот; он чувствовал себя насаженным на кол, распятым, раскрытым до предела, и это было жуткое, ошеломляющее ощущение. А потом Гера начал в нем двигаться, и всё на свете вдруг стало неважно.»

«Когда веревка прошлась по задней стороне шеи, Ясен напрягся. Это было заметно невооруженным взглядом: как прокатилась волна мурашек по его спине. Как проступили резче, и тут же опустились лопатки. Придержав джут рукой, Ромка перекинул его Ясену через второе плечо. Обошел спереди – и увидел, что тот стоит с закрытыми глазами. Может, от страха. А может, чтобы отсечь лишние раздражители – и ощущать лишь то, как скользит по задней поверхности шеи гладкая, тщательно обработанная веревка.»

«Гришка смотрел на него, чуть наклонив голову. Карма ощутил, как пересохли губы, а в горле встал твердый горячий комок. В нем было столько возмущения! Столько обиды и непонимания: ты слепой вообще?! Ты меня что, не видишь?! Такие парни что, на дороге валяются?! Ему все равно, – с тоской ответил внутренний голос. Ему плевать. И на лицо твое, и на волосы, и особенно – на пресс. Он ищет не красивого любовника и не мальчика для эскорта. Он ищет то, чем ты, скорее всего, не являешься.»

«… его размеренно трахают ртом, жаркими влажными губами, и Костик стонет как сука, комкая простыни, сжимая бедрами чужую голову. У Стаса мягкий язык и короткие светлые волоски на загривке; он подстригается в паху, и каждая линия его тела – секс как он есть, от блядских ямочек на ягодицах до идеально сметанных стоп. Стас знает, что делает, и каждая родинка на его чертовом теле, каждый сантиметр его чертовой кожи стоят того, чтобы продать за них кусочек своей никчемной души.»

Вы не смотрели фильм? Отлично! Не читали книгу? Еще лучше! Я расскажу эту историю с нуля: о том, как один человек все потерял, и о том, как другой готов был бросить мир к его ногам. И шикарную тачку в довесок. И себя. Вместе со всеми потрохами.

«... в отличие от Данилы, чью расстегнутую куртку полоскало ветром, Вуду был тепло одет и застегнут на все пуговицы. На руках – перчатки из тонко выделанной кожи. Волосы треплет ветром – челка, ранее заглаженная на бок, фантазийно взъерошена, и видно, что волосы у Вуду мягкие и отливают рыжиной. Данила с какой-то ослепительной, почти отчаянной точностью понял – этот парень красив. Непримечателен, небрит, кругловат лицом и подбородком, но в нем есть что-то терпкое и охуительное.»

«Много раз, поворачиваясь к Валику спиной и уходя восвояси, Егор был искренне уверен, что это навсегда. Что он порвет эту связь - ниточка за ниточкой; что научится жить без гифок с хорьками и котиками, без опьяняющих минетов по утрам, без прохладных и синих, как кристаллы сериального метамфетамина, глаз Валика. Этот раз был другим – Егор знал, что ничто не закончено.»

«Глаза у Эдика сменили цвет – теперь они были голубые, как небо в апреле. Холодное, бескрайнее и такое красивое, что хочется взмахнуть руками и взлететь, сбросив в себя шелуху из забот, шарфов и теплых курток. Эдик улыбнулся, и Глеб, сдыхающий от жажды, двое суток не спавший и толком не жравший, с притупившимся обонянием и онемевшим затылком, невольно улыбнулся в ответ.»

«Корявый тащит меня в комнату, по пути задирая толстовку и избавляясь от штанов, и я думаю: раз он еще трахается, как хренов кролик с батарейкой в причинном месте, то не все так плохо. Он имеет меня, прижимаясь губами к уютному местечку под ухом, целуя и прикусывая, прижимаясь так крепко, чтобы слипалась мокрая от пота кожа, а внутри все дрожало, горело и вздрагивало – за секунду до оргазма, за две секунды, за…»