Драмиона

На мгновение виснет давящее, будто под прессом, молчание, когда их взгляды встречаются. Она даже не уверена, смотрит ли он ей в глаза. Зрение до ужаса подводит в столь нужную минуту. Она опускает глаза на его плечо, на разодранную ткань рубахи, перепачканную кровью и ещё чем-то… У Гермионы крошится где-то внутри. Корсет рёбер ли или же высохшее от отлившей крови сердце. Она смотрит не на кровь на плече. Она смотрит расплывчато на вытянутую голову вытатуированного дракона.

— Драко, — Теодор Нотт потянулся, зевая. Драко шел немного впереди, горделиво выпячив грудь, на которой блестел значок Инспекционной дружины. Его улыбка стала еще шире, когда он взглянул на Тео: — М-м? — Я придумал игру. И ты в ней в главной роли. Заинтригованный Драко приподнял брови. — Что за игра? Все, что не включало в себя боль, страдания, тяжелые физические нагрузки или сложные правила — не рассматривалось. — Поцелуи.

Ее мысли оказались такими же, как и ее кровь. Но только кто знал, что его это так заденет.

Спокойная и размеренная жизнь Гермионы Грейнджер заканчивается, когда в соседнем доме поселяется Драко Малфой, а его окна выходят прямиком на ее квартиру.

...и один раз, когда они попались.

Что произойдёт, если Гермиона Грейнджер наконец позволит себе посетить одну из слизеринских вечеринок? Алкоголь, танцы, жар чужих рук и целая тонна сплетен, что не покинут стен Хогвартса ближайший месяц. Что произойдёт, если в комнате останутся только Малфой, Грейнджер и огневиски?

— Высокий? Это то, из-за чего я должна была обратить внимание на Малфоя? Его рост? Джинни выгнула бровь и многозначительно облизнула кончик леденца. — А разве это не твой пунктик? Локхарт. Крам. Маклагген. Рон. Единственное, что их связывает - это то, что их рост вызывает у меня приступ боли в шее. Гермиона ощутила, как начали гореть уши и крепче сжала книгу в руке. — У меня нет пунктика на высоких парнях. Их рост - простое совпадение.

Мисс Гермиона Грейнджер, дочь именитого лондонского виконта, обещана некому герцогу, который спустя пять лет путешествий возвращается в Англию. Она должна вот-вот выйти замуж, но, кажется, лорд Малфой нарушает её планы. Или всё же нет?

И если я тебя поцелую, это меня убьёт. Потому что я захочу поцеловать тебя снова.

- Я прошу, Малфой, научи меня.

Гермиона втянула ртом воздух и открыла крышку унитаза, кашляя. Розовые лепестки усеяли белый ободок и если бы не приступ боли в грудной клетке, она наверняка бы в очередной раз поразилась. Нежно-розовый цвет, серьёзно? Он в последнюю очередь ассоциировался у неё с ним. Ей казалось, что она должна откашливать что-то вроде генлисеи — это бы идеально ему подошло. Никакой нежности.

Его ломала жизнь, ломали обстоятельства. Его ломало изнутри, он заполнялся отчаянием и безысходностью. И только нужные слова от неё могут спасти. Дать стимул жить дальше.

Когда от усталости хочется содрать с себя шкуру, приходит спасение. В ненависти и ярости. В хронической злобе. В возвращающейся боли. И осознании: любое спасение временно.

В Хогвартсе проходит Родительский день, и профессор Грейнджер не может отвести взгляда от одного конкретного родителя.

Когда из-за постоянных ссор и скандалов с мужем с губ срывается страшное слово «развод», нужно вспомнить, как все начиналось.

Обманом втянутые в тестирование новейшего продукта от Weasley Wizard Wheeze, Драко и Гермиона оказываются скованными наручниками. Неспособные избавиться от них с помощью магии, эти двое должны найти общий язык, чтобы освободиться.

Война прошла и кажется, что всё худшее позади. Предстоит ещё один повторный год учёбы. Но жизнь не любит спокойствия, ей нужны волны. А на Гермиону накатывает целое цунами. Слизеринцы снова пускают насмешки и замечания, Рон никак не проявляет себя в роли парня, а лишь использует её. Каждый день становится сплошной нервотрёпкой. И казалось никто не сможет помочь, подбодрить, успокоить или выслушать... Но в пустом кабинете, где, как думала Гермиона, не будет ни души, был он...

— Гермиона, — напряженно начал он, — пожалуйста, не злись на то, что я могу показаться грубым, но если я попытаюсь объяснить тебе это как-то иначе, то боюсь, что смысл моих слов ускользнет от тебя. Лицо Гермионы выражало негодование, но Драко проигнорировал это и продолжил. — Я пытаюсь соблазнить тебя, — произнес он, глядя ей прямо в глаза. Ее негодование исчезло, а рот медленно открылся попутно с расширяющимися глазами. — Я пытался соблазнить тебя на протяжении двух лет.

— Я никуда не денусь, Грейнджер, — он одарил её улыбкой, подчеркнувшей его заостренные черты лица. — Я живу в своей назначенной Визенгамотом ссылке, в назначенной Визенгамотом квартире. Это ты выбрала жизнь здесь. — Я не уйду, Малфой, — она уперла руки в бока и крепче утвердилась ногами на полу. — Посмотрим.

— Грейнджер, это не только твой первый раз, — признался он, но теория о его великих сексуальных похождениях слишком глубоко засела в умной голове. — Да, конечно. Это наш первый раз, — кивнула она, потянувшись к нему за поцелуем, но Драко увернулся. — Я не об этом. У меня это тоже впервые. Если честно, я никогда не делал этого... — робость снова вернулась на место, скрашивая каждое слово неловкостью.