Рекомендую другим

— А ваш сын сейчас в доме, так? — Хань указал пальцем на покрытый снегом дом, у которого, только стоя рядом с женщиной, удавалось среди сугробов различить занесенную дверь. — Да. — В доме, над которым идет снег, так? — продолжал аптекарь. — Да. — И это как-то связанно, так? — Ммм, полагаю, что да. — Если честно, я уже в замешательстве, — растерянно выдохнул Хань. — Ей богу, никогда с таким не сталкивался. Даже не знаю, чем вам помочь. Вряд ли это обычная простуда.

Возле газовой камеры стоят южнокорейцы, которых успокаивают такие же жертвы, как и они сами. У штурмбанна Ву Ифаня — в руке три золотых зуба и лужа отвратной бурой крови. Хань кривит губы, поглаживая металлическую зажигалку в кармане. Всё отходит на задний план, когда у группы зондеркоманды спотыкается и падает рыжий мальчик.

— Я — это я, он — это он. Я видел его лицо, видел в нем себя, но не чувствовал. В нем нет ничего от меня. Совершенно. Только лицо. Лицо у нас одно на двоих, но он — не я… — Другой ты… — Другой я.

Я Одиночество. Я Боль. Я просто отражение, потерявшееся в осколках прошлой жизни, где у меня была семья, был дом и на соседней кровати не спала маленькая домашняя дрянь, повинная в смерти моего брата. Я бы и хотел прищучить этого крысёныша, но место, в котором мы живём, вывернуто наизнанку, полно злобы, страха и детдомовских волчат. А любить здесь ещё опаснее, чем ненавидеть.

Последнее, что я успел заметить, это яркий свет фар несущейся на меня машины и мигающий зеленый сигнал светофора. Эх, неловко вышло.

У Минсока тонкие пальцы и тревожные глаза. Минсок видит то, чего не было. Видит то, чего никогда не будет.

Парень в белой рубашке творит какие-то немыслимые фокусы с коктейлями. Лухан читает «Минсок» и про себя переиначивает имя на «Миньшо». Звучит как-то мягко, хорошо. - Вы не продаете случайно чувства? Парень только улыбается. И Ханю на секунду кажется, что он понял. - Страх, Побег, Адреналин?

Дрова в костре трещат, осыпая искрами холодную ночь, смола стекает слезами по веткам, распространяя еловый запах. Теплое пламя выхватывает из темноты лица шестерых друзей. Каждый думает о своем. Им есть, что рассказать...

«Та-самая-игра» была в их доме как «тот-кого-нельзя-называть» в Гарри Поттере. С нее все и началось.

— Кровью пахнет, — поморщившись, произнёс Минсок. — Чьей? — эхом отозвался Лу Хань. — Надеюсь, что не нашей...

Теперь на пыльном капоте дорогой машины гордо красовалась надпись: «у Лу Ханя большой член». И плевать, что надписи этой существовать недолго. Она сотрется с капота, но не из памяти Лу Ханя. И не из его телефона.

Ученые обнаружили планету земного типа с небывалым потенциалом. Корабль "Исход" отправляется в путь, чтобы подарить человечеству надежду на то, что мы не одиноки во Вселенной. "Марс-213" готовится встретить незваных гостей.

Маленькие дети ждут чуда, даже если давно не верят в Санту. И иногда чудеса действительно случаются.

Минсок вместо "я тоже люблю тебя" говорит "спасибо" и надеется, что Сехун не заметит разницы.

Старуха костлявая долго ещё будет малых деток пугать этой историей. В приглушенном свете свечей, грея больную спину у горячей печи, она покаркает своим скрипучим голосом, заставляя малышню замолкнуть: «Тот, кто зверем в этом лесу стать хотел – зверем станет»

У страха глаза велики.

С Минсоком у Чондэ слишком многое «впервые». С Чондэ у Минсока слишком многое «нельзя».

Томас просто выполнял глупое желание друга. Не думая о последствиях, не думая о том, что может что - то произойти. И это что - то произошло. В его жизни появился человек, которого он может просто вызвать к себе домой посреди ночи, и тот будет совсем не против.

— А давай так, — Лухан как бы невзначай трется носом о шею вздрогнувшего от неожиданности Минсока и поднимает голову. Их лица так близко, что впору наплевать на все и целоваться, как в сопливых романтических фильмах, чуть ли не по самые гланды. — Если до тридцати ты никого себе не найдешь, мы будем вместе?

Когда ад замерзнет. Когда застынет сумасшедшая улыбка. Когда мы устанем выживать.