Ты помнишь её — она дулась смешно, стоило пируэтам не подчиниться ее воле. Ты помнишь, а в груди тепло — она единственное хорошее, что случилось с тобой за эти семьдесят лет.
Она уткнулась лицом ему в грудь раньше, чем он успел ее обнять. Не плакала, просто дышала слишком уж тихо и сбивчиво. Баки сжал ее правой рукой чуть сильнее, левой лишь слабо поглаживая по спине. Страх так никуда и не ушел, поэтому отпускать друг друга они не спешили.
>ау, в котором вместо Баки рассыпался Стив
Он чувствует, как по телу вдруг пробегают мурашки, наверняка не впервые в жизни, но такого на его памяти ещё не случалось. Хотя он вообще мало чего помнит. А ещё он осознает, что эта девушка не видела ни одного их хорошего момента. Она даже не поняла, что они соулмейты.
Он улыбался. Его улыбка была мягкой и тёплой, осторожной, будто бы просящей.
Так когда-то давно улыбался Наташе её Джеймс, с робостью подростка просящий разрешения к ней прикоснуться.
— Моя Наталья, я так сильно скучал по тебе…
В стальной Чёрной Вдове в миг что-то сломалось.
Барнс выжил, но существует как будто в анабиозе. После того, как половина тех, кого он знал, рассыпались на его глазах, с трудом пытается принять реальность и самому не развалиться на куски плоти и металла. Барнс мало ест, плохо спит и вздрагивает каждый раз, когда Романофф обращается к нему «солдат».
С одной стороны Баки понимал, что Наталья – уже взрослая, самостоятельная женщина, да и появляться здесь изо дня в день – не долг, а её прихоть. Он вряд ли рассчитывал на нечто большее, несмотря на обоюдно проснувшуюся память.
С другой – даже со взрослой, самостоятельной женщиной могут приключиться неприятности – в таком случае проявить беспокойство и заботу, опять же, как минимум, значило бы проявить хороший тон.
Она пахнет ромашкой – простой аптечной ромашкой, которая растёт на каждом русском лугу, когда обдаёт щеку дыханием, касается уголка губ и, фыркнув неопределённо, целует шею. Он ожидает насмешки, ухода от разговора, отповеди, искусной, с гневно нахмуренными бровями, или притворной обиды. Чего угодно.
помните,
погбила Помпея,
когда раздразнили Везувий!
он тот, с кем она с опаской перекидывается двумя словами.
она та, кто живёт в бесконечно оживающих воспоминаниях.
она каждую ночь проходит мимо его комнаты после окончания Войны с Таносом.