Сэм варится в персональном аду уже несколько месяцев (лучше не считать: цифра может перевалить за двенадцать и сложиться в годы, а думать об этом паршиво), но последние дни — просто гребаный апофеоз. Его раздражает буквально всё: неприветливый город, прожженная скатерть в кофейне, подозрительные пятна на простынях мотеля. Но, конечно, куда сильнее раздражает Кас, смотрящий на Дина так, будто у того из задницы светит солнце.
К чему воспоминания, если можно вот так запросто погладить крылья архангелу, его личному любимому архангелу, пока тот мурлычет с выражением полнейшего блаженства на хитрющей моське.
- Сучка! - Фыркает Дин, толкая его обратно на постель, - Это тебе за то, что врешь мне! - Сэм, насупившись, молчит, смотря на него исподлобья, старший обнимает его за шею и сильно целует, - А это за то, что ты теперь мой.
AU, в котором Кас - охотник, а Дин - демон, который сваливается ему как снег на голову и начинает повсюду за ним таскаться. Конечно же, дело не обходится без опасностей, каламбуров и внезапно вспыхивающих чувств друг к другу.
Кастиэль - специалист по путешествиям во времени. Какой бы фантастической ни могла показаться его жизнь, для него она рутинна... но всё меняется, когда он ненадолго заглядывает в шестнадцатый век.
В последнее время Сэм вёл себя очень странно, и Дин, чёрт возьми, обязан докопаться до сути.
Просто это так похоже на Сэма: найти какой-нибудь проклятый предмет и стать одержимым чем-то, что очень хочет Дина на обед, за те двадцать минут, пока его младший брат был вне поля зрения Дина с момента возвращения.
Дорожки соли, оружейное масло, йод, пятнадцать чашек воды в день, пять часов сна, прямая от ответственности спина. Столько нужно сделать, увидеть, о стольком позаботиться, но нельзя чистить оружие в темноте, нельзя переводить латинские тексты, нельзя зашивать поношенные джинсы.
Вместо того чтобы пугаться ночи и тех опасностей, которые она может таить, Дин и Сэм находят в ней комфорт. В тёмных номерах мотелей они могут свободно снять с себя дневные роли и, соответственно, одежду.
У Сэма снова лихорадка, из тех, что не сбить ни ибупрофеном, ни холодным компрессом, из тех, что пожирает его заживо, разъедает изнутри. Он слишком горячий, слишком холодный, слишком бледный, бредит и дрожит, резонируя с божественной энергией, которой подвергают его испытания, и Дин не уверен, сколько ещё сможет видеть его в таком состоянии.
Потому что Сэм, вполне возможно, умирает, и Дин ничего не может сделать, чтобы остановить это. Потому что Сэм умирает и просто. Никак. Не. Замолкает.
Благодать Габриэля восстанавливается настолько медленно, что архангел начинает паниковать. А Сэм начинает его успокаивать.
Warning! Ну, у автора кинк на крылья
