Яой (3 том)

Для каждого человека был лимит слов, которые он мог говорить: сорок пять. Не больше и не меньше. Тот, кто уже израсходовал свой запас, не имел возможности разговаривать до следующего дня. Даже если человек хотел что-то произнести, то он всё равно не мог: его губы двигались, но звука не было, и это напоминало немое кино.

Мобильный телефон завибрировал и экран загорелся. Пришло сообщение. «Доброе утро, травоядное».

Тсунаеши в пять лет потерял зрение. Хоть мир для него и погрузился во тьму, мальчик не унывает и даже рад тому,что не видит этот испорченный мир. После потери зрения, у него сильно обострились другие органы чувств-в итоге к 19 годам он становиться известным парфюмером в компании Вонгола. Тсунаеши запирает себя в своем мирке: дом, работа, единственный родственник брат Джотто и Гокудера Хаято ассистент и верный друг. Но тут в его жизнь врываются два брюнета,разрушаяя мирок Тсунаеши в хлам.

- Ну вот, тебя практически поймали, - хмыкнул Хибари, подливая ложку дегтя в бочонок с медом. Рокудо поморщился. - Кто же знал, что бизнесмен окажется таким чутко спящим красавчиком, - парень слегка прогибается, по-кошачьи выгибая спину. – Так еще и добрый, полицию не вызвал. - Я не добрый.

А что если Фран молодой писатель BL новелл, а Бельфегор его редактор. Что же из этого получится?

Дело было вечером, делать было нечего, и Токия подумал:" А чем мы с Отоя хуже остальных".

И видит, и чувствует. Ловит каждый неосторожный взгляд в свою сторону, каждый раз, как румянец проявляется на лице. Каждое мгновение, когда маска безразличности трескается, и, конечно, этими мгновениями пользуется.

Се Ляню алкоголь запрещен!

Fish. «Му Цин?» Се Лянь застыл на месте, смотря на почти забывшееся с годами лицо и жёлтые глаза, что должны быть карими. Опустив саблю, юноша беспристрастно посмотрел на него в ответ, пока его лицо не вытянулось в удивлении. «Ваше Высочество?»

Fish. Родственные души были привилегией небожителей, перед которыми алой нитью вилась сама судьба. Се Лянь не питал особых надежд, смотря на свой пустой безымянный палец, и вдруг его мир перевернулся, когда Му Цин с тихим «ай» засунул уколотый палец в рот. Ощутив короткую вспышку боли, Се Лянь поднял свою руку — на подушечке указательного пальца выступила капля крови.

Здесь Чжун Ли не серьезный мужчина с похоронного бюро. Он чуть более безразличный к чужой боли.

Чжун Ли обучает Сяо каллиграфии, но что-то идёт не так...

Школа. Чжун Ли, Сяо...

У Сяо мир с ног на голову переворачивается, когда губы — подумать только, настолько желанные! — мастера касаются уголка его собственных, сейчас приоткрытых в удивлении.

Они никогда не думали о том, что бы стать ближе друг к другу. Но они любили друг друга сильнее, чем Ромео и Джульетта...

от очередной панической атаки Сяо хватается за голову, и он готов поклясться, что начал бы рвать себе волосы, если бы не руки любимого человека, которые прижали к себе, пока их владелец шептал что все хорошо, и успокаивал.

Последний якса умер.

Сяо снова сплевывал цветы себе на руку. Больше ничего не помогало. Видимо это уже конец? Неужели он наконец то уснет и больше не будет чуствовать эту боль. Сяо упал на колени давясь цветами рвущимися из горла. Сознание медленно покидало тело парня пока его рвало кровью и цветами. Не выдержав этого Сяо провалился в темноту.

Чем чаще Чжун позволял себе подобное, тем больше Сяо осознавал, каким бывает самое приятное людское чувство – любовь. И ему это очень нравилось.

Сяо повзрослел. И теперь не Чжун Ли катает его, а Сяо, и не на спине.