Фанфики с участием: "Фарлей Белоснежный"

Шепард закатил глаза. – Ну, устрой какую-нибудь регату, если тебе будет легче. Ты же король. Объяви о морском параде, пусть соберут корабли, кто-нибудь придет из соседних портов. Красиво будет. Зрелищно. – Регату? – задумчиво, скорее на автомате повторил Флай. – Капитан будет в восторге.

– Поэтому когда такое будет еще раз – ты скажешь мне. Ты скажешь мне, Мыш, потому что дело не в тебе и не в твоем прошлом. Знаешь, плевать я на них всех в общем-то хотел. Ну, сначала убить всех, а потом плевать. Но дело в нас и нашей жизни. И ты скажешь мне. Ты понял? Мышонка трясло, но он умудрился кивнуть. Шеп поверил. Нельзя было обмануть Шепа и сдаться самому себе.

С первого взгляда можно было подумать, что охранник держит в руке чей-то хвост. Со второго взгляда становилось ясно, что это действительно хвост – серо-белый, размером примерно с ладонь, мягкий даже с виду, – вот только внизу он заканчивался крупной похожей на каплю металлической штукой, в которой Флай умудрился увидеть свое искаженно-оторопелое отражение. – Знаешь, что это? – спросил Шеп, улыбаясь как очень довольный собой человек.

– И Шепард рассказывал его величеству о сексе с женщинами? – рука Латимора опустилась на его спину. – Да, – Жюль почувствовал, что снова краснеет. – Потому что секс между двумя мужчинами и секс между мужчиной и женщиной имеют принципиальные отличия? – капитан привлёк юношу к себе. – Да, – выдохнул тот. – И какие же? – их губы находились всего лишь в паре сантиметров друг от друга.

– Я никому тебя не отдам, Мышонок. Ты мне веришь? – Верю.

– Я спал, а ты меня разбудил… – потянулся Мышонок. – Изверг. – Изверг, – охотно согласился Шепард, прикусывая кожу над выступающей лопаткой. – Сам виноват. Терпи теперь.

– Я понял тебя, Шепард. Я буду в кресле. У меня только одна просьба. – Что ещё? – Я хочу видеть его лицо.

– Так, может, я это, знахарь, как Жюль? – Жюль руками лечит. А ты чем? – Чем умею, – хмыкнул Шепард и поцеловал Флая.

Присутствие охранника при омовении короля, отказавшегося от слуг-банщиков, не вызвало удивления. Хотя, подумал Флай, может быть, дело в этом конкретно короле и этом конкретно охраннике. Иногда ему казалось, что на нем так ясно проступает написанное вдоль и поперек «собственность Шепарда», что не заметить это мог только слепой.

Шеп смотрел, как вспыхивающие огни отражаются в огромных распахнутых глазах Мышонка, как чуть вздрагивают от каждого взрыва ресницы, и, наверно, думал бы красивыми эпитетами и сравнениями, будь он поэт или писатель. <...> У самого Шепарда реакция на живого красивого Мышонка выражалась не в одах и поэмах. Реакция была более телесная. Если быть еще точнее – концентрировалась в низу живота горячим требовательным огнем.

– Я же больной, – пробормотал Флай. – Во-первых, нет, – глухо ответил Шепард из-за спины, поучительные нотки в хриплом голосе амарго звучали забавно. – Ты же не вирус словил, не заразный. Во-вторых, это мой способ лечения. Эти, как его… прогревания. Холодно тут.

Между королем и охранником, между Флаем и Шепардом с той приснопамятной ночи, когда тайный ход стал ночным убежищем, словно выросла стена. Они по-прежнему общались, как общаются король и личный охранник, как общаются друзья, даже близкие друзья, но недосказанность неизменно висела в воздухе. Каждый вечер в покоях был теперь отмечен напряженностью. Флай улыбался все менее искренно, лицо Шепарда словно каменело день ото дня.

Волею случая его Королевское Величество Фарлей Белоснежный оказался ночью в потайном ходе, ведущем в королевскую спальню. Волею случая именно в этом потайном ходе оказался его верный охранник Шепард. Вряд ли кто-то из них предполагал, чем закончится эта встреча.