Фанфики с участием: " Мастер"

Иногда переступая закон, можно обрести нечто большее чем просто свободу

Зачем Воланд прибыл в Москву? Для проведения ежегодного бала сатаны конечно. Кроме этого, Воланда интересует «строительство нового человека» после тысячелетий существования старого. Но так ли это на самом деле? Или есть ещё одна причина появления Воланда в Москве в мае 1934?

Каждому мятежнику Падение оставило память. О прошлой беззаботной жизни, о чистом воздухе и светлых небесах. Метку, клеймо, пусть проклятие, если угодно. Боль единственного развенчанного архангела носила имя и могла дышать.

Душу Мастера уже не спасти. Насквозь пропитанная горькой отравой она не достойна спасения. Вынуждена томиться в теле, пронизываемом агонией, где каждая клетка в беззвучном крике требовала больше, больше спасительного наркотика. Один шприц морфия - и все закончится.

Что есть любовь? Это чувство, которое, как считал Воланд, ему неведомо и не доступно. По крайней мере, так было до тех пор, пока он не встретил своих людей.

Несостоявшаяся в карьере пианистка Мэри решает заняться писательством. Её новый знакомый, Воланд, помогает ей найти себя в писательском кружке Москвы. И, кажется, он любит её. Или нет?

По пути из тетра домой, темным дождливым вечером, Мастер встречает на набережной вдоль Патриарших прудов человека, идущего без зонтика под непрекращающимся ливнем. Писатель решает помочь мужчине, предоставив укрытие над головой.

Может быть, думал он, растворяясь и тая, проваливаясь между светом и бездной, пришло время написать новый роман. И роман этот — сатана тотчас полюбит его — теперь будет о них троих в вечности.

Может быть, не стоит жертвовать собой для тех, кто этого недостоин? В сотый раз задаётся этим вопросом и не находит ответа.

В шуме моря Мастер находит утешение, в Маргарите - любовь и невиданную теплоту, а в капитане пиратского корабля что-то вне человеческого понимания.

...и вот стоя на краю, она смотрит вниз. Люди казались ей маленькими чёрными точками, спешащие по своим делам. Никто даже и не подозревал, что сейчас на крыше высотки, стоит хрупкая женская фигура, решившая свести счёты с жизнью в этот прекрасный тёплый летний вечер.

Для проведения лоботомии нужно не так много, пара инструментов, минут и рук.

Отработанный, четкий, но в то же время чуть витиеватый почерк превращался в пляшущие вне строк каракули, и Мастер с каждым днем всё сильнее ненавидел свои руки, выдающие такое безобразие. Смотрел на запястья, покрытые синяками и кровоподтёками от фиксаторов для электрошока, исхудавшие пальцы и хотел тупо выть от боли. Однажды, поддавшись неведомому порыву, он ткнул себя карандашом в тонкую кожу между пальцами. И почувствовал такое облегчение, что даже заулыбался – он был покаран и тут же прощён.

«— Ваша задача — отзеркаливать мои движения. Давайте, попробуйте, это несложно, — Воланд чувствовал себя до безобразия счастливым: наконец в этой небольшой квартирке всё прояснилось и успокоилось. Он мог больше не переживать о слишком дорогом сердцу Мастере, — Я Вам помогу» Страстное танго, спасённый роман и полная расслабленность

Это были две лучшие встречи в жизни Мастера.

У них отношения сложные и переплетённые, как целый клубок змей. И все равно каждый друг к другу приползает рано или поздно за очередной порцией яда.

Воланд смотрит на гипсовый бюст и вспоминает, что 2000 лет назад любовь как концепцию ещё не изобрели, потому что ещё не было смерти Христа как примера совершенной любви. И несётся сквозь его разум Синедрион, и Пятикнижие, и космос, и феминизм, и немного судьбы.

на них обоих обрушивается неловкое молчание. Мастер не выдерживает первым, раздражённый самим присутствием этого человека рядом.

Сердце Мастера разогналось до каких-то невероятных скоростей, прямо как в их первый раз. Он нервно сглотнул и положил ладонь Воланда себе на шею целиком: – Пожалуйста.

Пальцы ловко расстегнули ширинку безбожно измятых дорогих брюк и оттягивая исподнее писатель вместо ожидаемой горячей твёрдости чужого возбуждения, наткнулся на нежную безволосоть мягких и влажных половых губ. Воланд, ловя удивлённый взгляд писателя лишь томно потянулся к нему, сперва игриво прикусывая шею, а после зализывая покраснения упругим раздвоенным языком. - Вы ведь не думали, что Дьявол будет придерживаться ваших людских стереотипов? - Пророкотала сама Тьма над ухом.