Рекомендую другим: проза

Она знала, что под сутаной он прячет дрожащие лазоревые крылья, и это была тайна, доступная лишь им троим — ей, святому отцу и Господу Богу. И это его глаза взирают на нее с икон.

Трудно быть актером. так страшно, проснуться утром и понять-что ты никому не нужен. Так обидно, что тебя называют не по твоему имени, а по имени твоего персонажа. Такое ощущение, что ты находишься в клетке. Что ты будешь вынужден остаться Актером Одной Роли навсегда...

Бабочка, приколотая к бумаге за стеклом, не может летать. Он никому не позволит проколоть Её булавкой.

Нас двое, но по сути мы одно. Нас двое, и у нас одно лицо. Двое. Две судьбы и мира два. Двое. Жизнь одна и смерть одна.

Размышления Иви о том дне, о чувствах и самом V.

За двенадцать лет может изменится многое - вкусы, привычки, увлечения... Но настоящая дружба не прекратится никогда.

Последние мгновения жизни поистине благородного и храброго человека.

такие разные моменты тишины.

Приквел. Один день из жизни 14-летнего Клода Фролло.

Она мечтала. О том, что когда-нибудь будет вот так же разгуливать по классу и видеть за окном не сухую равнину, а пестрый осенний лес. Он будет сверкать под ласковыми лучами утреннего солнца, будто алмазный, и никому даже в голову не придет, что это всего-навсего последняя роса на листьях деревьев.

Война иногда приносит странные мысли вместе со звуками выстрелов.

Все люди знают, что вампиры не отражаются в зеркалах. Вот только не все зеркала об этом знают...

А ведь когда-то он предлагал подарить ей небо... Но и небо рухнуло, унеся за собой все его воздушные замки....

Обними меня, Арчибальд. Обними крепко и не отпускай, чтобы, если спустя тысячу лет кто-нибудь вспомнит о таком корабле, как «Титаник» и наткнется на него, делая исследования в этой части океана, они нашли наши скелеты крепко сплетенными между собой. Чтобы они знали, что никогда нигде не было и не будет любви более сильной, чем у нас.

Если бы не младшая сестра...

Случайная вспышка, меняющая историю.

Влюбленный мужчина при виде избранницы мгновенно теряется.

Он бы отдал все на свете, чтобы их души соединились. Чтобы судьба Артанис, его дорогой любимой Артанис сложилась проще, чтобы не пришлось ей больше страдать. Чтобы ему самому можно было оставаться рядом с ней и лечить ее боль всегда.

Даниэль Грин танцует. Притопнув звонкими каблуками по доскам палубы, под одобрительные возгласы матросов она проходит полукруг, приседает и выбивает быструю дробь. Подпрыгнет и хлопнет, развернётся и вновь пойдет, смеясь, обводя весело-дерзким взглядом. С одобрением эгекнет ей, плутовке, старый боцман, мелькнут улыбки рассевшихся на бочках моряков.  Даниэль Грин танцует. И влюбленному Натаниэлю кажется, что этот танец — для него.

Письма, залежавшиеся в комодах, запертых ящиках столов, шкафах, спрятанные среди книг на полках. Письма, которые должны были что-то изменить — к лучшему или наоборот, но изменить, и ничто не осталось бы, как прежде. Письма, которые писались темными зимними ночами, знойным июльским днем, осенним утром. Они должны были стать исповедью, криком души или тихим простым признанием, но в итоге либо не хватило мужества их отправить, либо о них просто... забыли.