Что-то особенное

Оле- Лукойе - сонный сказочник, веселый балагур с ярким зонтиком, тот, кто всегда улыбается, тот, кто дарит приключения, тот, кто вечно хранит радостную безмятежность. Однажды он стал для Яльмара чем-то большим, но...

Герд готов пойти на все, чтобы вызволить Кая, но так ли нужен Снежному Королю последний?..

Инид плачет по Аяксу. Вновь. Уэнсдей нужен мир и покой во время её писательского часа. Ей в голову приходит идеальный план — заставить Аякса ревновать. А как заставить парня ревновать? Начать фальшивые отношения со своей соседкой по комнате, пока парень не осмыслит свою ошибку. Никаких проблем это не создаст, и совершенно никаких чувств это не разбудит.

Ничто не возникает из ничего, и у всего есть своя причина. Что бы ты ни сделал, будь готов отвечать за это – хотя бы перед самим собой. Особенно, если у тебя при этом были благие намерения – потому что всем известно, куда такими намерениями выложена дорога… И никогда не забывай: ты человек, и ничто человеческое тебе не чуждо. Как плохое, так и хорошее.

Я стал оставлять для него подарки. То коробку конфет, то браслет серебряный, зная их любовь ко всему блестящему. Золото, несомненно, лучше смотрелось бы на его смуглой коже, но это еще заслужить надо. А Даэ... Он просто мимо проходил и даже не смотрел. Нищий уборщик мусора, которому оказали честь, таскал вонючие пакеты и нос задирал, как принц крови.

Я никогда не отличался добротой, вот честно. Мне было плевать на бездомных собак и кошек, я брезгливо обходил стороной бомжей, но этот парень, подбирающий объедки с подносов... Не знаю. Что-то резануло по живому глубоко в груди. А теперь я просто не знал как правильно предложить помощь.

Молодой актер Гао Янлин получает работу в лучшем театре Пекина и привлекает внимание его спонсора, итальянского бизнесмена Антонио Пасторе.

А что, если предположить, что у тебя появился настоящий пленник, судьба и жизнь которого в твоих руках? Да-да, именно "казнить нельзя помиловать". Где же поставит запятую молодой немецкий военачальник, когда его пистолет впервые коснется виска немого русского юноши..

— От рабов никакого толку, мой царь. Воют, пускают слюни и талдычат про живого бога в храме. Моя нянька мне такие же сказки в детстве рассказывала. Она, кстати, отсюда родом. В храме живёт живой бог, которого никто не смеет коснуться. — А вот возьму и коснусь.

— Камешки... — хихикал купец. — Драгоценности... Мёртвые и бездушные. Блестят и только. Настоящая драгоценность живет в маленьком пограничном городке. Там всего две диковины: развалины языческого храма и сын менялы. Я был там полгода назад и до сих пор не могу забыть лица этого мальчишки. При дворе много смазливых мордашек, сударь, но такой красоты вы ещё не видели

О днище лодки стукнуло, будто провело, чем-то. Лодка наклонилась вбок, царевич резко сел... и отразился в огромных изумрудных глазищах. Облокотившись о борт лодки, на Лучезара смотрело чудо чудное.

— Ты бы не нарывался, малыш, — нежно пропел он мне на ухо. — Я ведь добреньким не всегда буду, и про боль не шучу. Ещё тявкнешь, руку оторву, усёк? — и так запястье вывернул, что слёзы из глаз брызнули. — Валяй. Ты ведь теперь хозяин, тебе всё можно. Он неожиданно меня выпустил: — Ничего, обломаем.

...А голос Твери с каждым днём всё сильнее отзывается в голове: "Монгольская подстилка! Тебе стоило сгореть в огне." — и он даже не злится, прекрасно понимая, что та была права. В обоих случаях.

Артём знал, что Саша был геем. Все знали. Это как-то прослеживалось в его походке, чуть прихрамывающей и такой женственно-медленной. В голосе: тихом, мелодичном. В постоянно смущённых, опущенных глазах. В том, как он иногда смотрел на парней в раздевалке, сразу же быстро отводя взгляд. И те рисунки, которые как-то вывалились из его сумки... такие возвышенно красивые, они окончательно уничтожили его репутацию.

Глаза у соседа весёлые и нахальные. Пока Серёжка разглядывал рисунки на его груди, тоже обшарил взглядом с головы до ног и ухмыльнулся: — А ничё так... — Что? — Бледный, говорю, какой.

У него всё по-правильному, всё, как положено. Если завтрак, то каша или омлет, если файв-о-клок, то чай с печенькой. Я по утрам щи жру. И на обед. И на файв этот, вместе с клоком. У меня кроме щей и кетчупа нет ничего в холодильнике....

— Попка какая! - заливался альфа. — Сосочки, наверно, розовые! А, Мил? Розовые? Покажи — порадуй стариков. И щёки Милана заливала краска стыда, а руки начинали дрожать.

Любовь пришла во вторник, во второй половине дня. Примерно в пять по московскому времени. Именно в это время Клим поднялся в квартиру сына, чтобы устроить хороший разъебон Виктору и его пассии. Последняя звалась Валькой и, по ходу, шалавой той ещё была...

Он был огромен и высок — на голову выше любого мужчины. Обнажён и запёкшейся кровью покрыт. Ран много, другой человек, наверно, давно бы сознание потерял. Но пленник тяжело шёл, мышцы бугрились. По могучему телу вились замысловатые татуировки. Лица под спутанными волосами не разглядеть, и только ярко-синие глаза его мрачно сверкали.

Едва Онегин сумел побороть в себе дурные желания, как увидел, что Ленский переворачивается на бок и постепенно просыпается, сонно хлопая густыми ресницами. Евгением овладело нехорошее предчувствие — он гордо выпрямился в любимом кресле а-ля Вольтер, приняв как можно более вальяжную позу; и, придав своему красивому надменному лицу непроницаемое выражение, приготовился к... Впрочем, сейчас от Ленского можно было ожидать чего угодно — в зависимости от того, как много он помнил из минувшей ночи...