Неукротимый: Повелитель Чэньцин

Нежный лиловый бутон пиона в мгновение проколол кожу, вырвался на свет и теперь лепестки трепетали от почти неразличимого дуновения ветра. — Что это, шицзе? — понизил голос Вэй Ин, сделав шаг вперёд и перехватив её ладонь, чтобы рассмотреть цветок получше. — Неважно, А-Сянь, — совсем тихо ответила она. — Тебе никогда не узнать, что это. Ведь ты такой красивый.

— Я создала ещё одну технику, — объяснила Лань И. — Застывшее время. С её помощью я могу открыть тебе выход к тому моменту, который поможет пустить историю по новому пути. Если ты готов спасти того, кого любишь.

Во всём всегда есть другая сторона, и Не Хуайсан прекрасно знает об этом.

— Надеюсь, вы не повторите моих ошибок, — Лань И печально смотрела на Вэй Усяня и Лань Ванцзи, стоявших перед нею. Она легко тронула гуцинь, словно прощаясь — время её истекало, но краткие мгновения казались почти вечностью.

...зазвучала мелодия гуциня, и Вэй Ин прикрыл глаза, чтобы музыка позволила ему забыть о сожалениях.

Лань Чжань вернулся сам, он пришёл утром и молча опустился на колени перед Лань Цижэнем, будто ища наказания за проступок. Рассматривая его в замешательстве, Лань Сичэнь и Лань Цижэнь не сразу заметили, в чём причина такого его поведения, но потом солнечный луч прокрался в комнату, и в левом ухе Лань Чжаня сверкнул серебряный лотос. Любого другого Лань Цижэнь заставил бы вытащить серьгу — неуместное украшение для адептов клана Гусу. Но перед ним был Лань Ванцзи.

Он прошёл последние несколько шагов и опустился на колени у двери, чуть наклонив голову. Этим вечером дверь не откроется, как не открывалась уже много лет, но он пришёл сюда не из надежды на чудо. Ему было нужно почувствовать коленями старые доски, ощутить, как ветер проносится мимо, бросая горстями снег. Узнать свою скорбь в лицо, рассмотреть её черты.

Я лишился тебя на шестнадцать лет - пролетали года, словно горький дым, сердце билось неровно, померк весь свет, только жалобно плакал цинь.

Вэй Усянь принёс хаос в его чувства, разве его смех должен был так очаровывать, так увлекать?

...прямо посреди комнаты, будто красуясь, стояла целая корзина отборной мушмулы. Крупные плоды налились янтарным золотом и, казалось, готовы были вот-вот лопнуть от кисло-сладкого сока...

Вот уже несколько дней Вэй Ин уходил куда-то около полуночи. Когда Цзян Чэн впервые заметил это, то не придал значения, ведь всем было известно, что ради вина Вэй Ин готов на любое безрассудство. Однако прошло ещё два дня, а Вэй Ин не хвастал «Улыбкой императора» и не приглашал распить с ним трофей, но всё так же продолжал исчезать в ночи.

В Облачных Глубинах не было ничего неприятнее заклинания закрытого рта. Вэй Ин сталкивался с ним так часто, словно Лань Чжань специально следил за ним.

Вэй Ин нередко слышал, как молодые адепты перешёптываются и сетуют, что их прекрасный учитель слишком суров и холоден, будто лишён всех человеческих чувств, а потому не понимает их усталости, не хочет давать им поблажек. И он знал, как это исправить.

Он не стал высвобождать руку, только ближе наклонился к лицу. Они выпили сегодня немало, но сейчас Вэй Ин снова испытывал жажду. Странная мысль зародилась у него — а если коснуться губ Лань Чжаня, не покажутся ли они на вкус «Улыбкой императора»? Соблазнившись тем, что Ванцзи вряд ли сможет запретить ему попробовать, Вэй Ин мягко поцеловал его.

— Вернись со мной в Облачные Глубины, — сказал Лань Чжань, едва Цзян Чэн вышел, оставив их одних. — Вернусь, если будешь со мной сегодня ужинать и пить вино, — бросил он, желая только, чтобы второй Нефрит отвязался от него.

Лань Чжань смотрел на него, и Вэй Ин играл, вкладывая в мелодию все свои противоречивые чувства. Исподволь подкравшись к Ванцзи, тёмная сила рванула с его пояса Бичэнь и обездвижила его самого.

Лань Ванцзи сдёрнул его с ветки, будто Вэй Ин ничего не весил. Прижал его к стволу, будто хотел, чтобы они с деревом стали единым целым. Поцеловал властно, будто давно получил на это разрешение.

Отделив одну виноградину, Мэн Яо положил её в рот, позволив ей лопнуть на языке. Терпкая сладость сока заставила улыбнуться. — Пленникам не положены лакомства, — прильнул к решётке Сюэ Ян. Его взгляд жадно следил за пальцами Мэн Яо. — А я так люблю сладкое. Вторая виноградина последовала за первой, а третью Мэн Яо поднёс к решётке.

Вэй Ин не любил такие утра, когда Лань Чжань уходил заниматься делами клана ещё до того, как он сам окончательно просыпался. Они навевали на Усяня меланхолическое настроение, которое лечила только «Улыбка Императора» или поцелуй…

Облекая подслушанный рассказ в мелодию, Лань Ванцзи на самом деле вспоминал Вэй Усяня, вспоминал и скорбел о нём, пусть прошёл десяток лет с того дня, как тот сорвался со скалы и был поглощён тьмой.