где-то в потоке бессвязного лепета Женя отчетливо слышит тихое «мне так хорошо с тобой, Жень» на выдохе; и фраза эта для ушей Онегина звучит мелодичнее любого музыкального шедевра.
Вы когда-нибудь задумывались о том, как сложно на чём-то сосредоточиться, если вокруг находятся люди, постоянно тебя прерывающие? Вот и Печорин не знал... до одного случая
Он сомневается, стоит ли возвращаться сейчас в его жизнь. Стоит ли ворошить болезненные воспоминания. Но сердце тянется, толкает в грудь, хочет хоть бы одно его слово услышать. Узнать, что его по глупости не ненавидят. Что не зря он вернулся в Россию, по земле которой ходит Владимир, чтобы дышать с ним одним воздухом, только и всего.
Круглый отличник, весь из себя умница да красавица. Одно только несчастье в жизни бедного Володи – блондинистое чудище, недоразумение, имя которому Онегин Евгений, или же, как привык его называть Вовочка, – манерный петух.
— Я никогда не любил Ларину, — с улыбкой признаётся Ленский. Скорее, самому себе, но вслух. А затем, оперевшись ладонями о подоконник, провожает взглядом последние бумажные листья, тут же заливаясь ярким смехом, — Как я счастлив, Евгений. Я так счастлив.
Как-то раз Раскольников предложил всем поиграть в "Мафию". Неожиданно эта игра всем понравилась и мужчины с увлечением стали в неё играть. Итак: город засыпает...
Чацкий решил вернуться в Москву именно в тот момент, когда Софья уехала погостить к тётке. Чтобы не разрушить сюжет, одному из мужчин пришлось переодеться в девушку, но вот как доказать Чацкому, что это его невеста?
Вся русская литература целиком построена на страдании: страдает либо автор, либо персонаж, либо читатель. Именно поэтому персонажи русской литературы собираются вместе и думают, как бы указать авторам на эту проблему
Чацкий просто до зубного скрежета дотошен с деталям и, о боже, любит дискуссии так, будто без них подохнет. От одного лишь его имени у Павла Афанасьевича на одиннадцатый год обучения уже глаз дёргается.
В нашей жизни всегда наступает момент, когда приходиться меняться. Вряд ли Алексей вообще хотел меняться, просто одна особа слишком упорно твердит о своих идеалах, затаскивая секретаря в новую, неведомую пучину.
Владимир совершает еще две неудачные попытки "доебаться" (как это называет сам Чацкий) и встает ровно, вперив взгляд на свои испачканные в пыли кроссовки.
— Ототрем, — утешает Александр, на что Ленский весело улыбается, вздернув плечи и свободенее расположившись в очереди.