У этого ангела никогда не было собаки, и он абсолютно ничего не знал о гравюрах Дюрера. Он жил на чердаке обычной панельной девятиэтажки и всё время хотел с неё сброситься.
Туда, где нас никто никогда не найдёт. Туда, где мы не будем прятаться, как дети, устраивая все эти тайные встречи и всё равно неизменно страшась возможности быть пойманными. Туда, где мы не будем скрывать своих чувств, прикрывая их этой отвратительной маской ненависти, от которой уже начинает тошнить, которую хочется сорвать и сжечь и никогда больше не вспоминать.
Давай убежим туда, где мы будем просто любить друг друга, не боясь ничего?
– Я не к Дазаю пришёл.
Ацуши заметно напрягается. Даже пальцы в кулаки сжимает, словно на него вот-вот должны напасть, и порывается подойти ближе – но останавливает себя. Даже, кажется, делает маленький шаг назад.
– А к кому?
– К тебе, Ацуши.
Конечно же, он готов. Нет, они оба к этому готовы, и отступать не имеет никакого смысла, потому что рано или поздно они всё равно к этому вернутся. Да и Рюноскэ тоже не против покраснеть за маленького человечка, который будет хоть чем-то да похож одновременно на него и Ацу-чана.
— Ты обещаешь мне, что вернёшься? –слегка дрожащий голос Ацуши разрывал все тросы хладнокровия. Губы невольно сжимаются сильнее, а глаза заливают холодные капли дождя, что стекают с козырька чёрной фуражки на бледный лоб. Вспыхнуло безнравственное желание бросить всё; это казалось легче, чем сказать сладкую ложь или горькую правду.
— Я не настолько силён, чтобы нести так много обещаний, — Акутагава выдернул из лацкана промокшую бордовую розу и протянул Ацуши, который еле сдерживал слёзы.
Что может быть хуже, чем застрять в неосвещённом лифте? Например, застрять в неосвещённом лифте во время погони, будучи подверженным приступам никтофобии и в компании раздражённого Акутагавы. Хотя последнее, возможно, не так уж плохо.
Бывают преграды, которые нельзя переступить из-за гордости или страха.
Бывают преграды высокие и низкие. Бывают преграды настоящие и те, что живут у нас в голове.
А бывают преграды, которые, как бы ни хотелось, разрушить мы не в силах.
Это была именно такая преграда.
