юри

Виктор, еле-еле оторвавшись от надоедливых журналистов, будто ищейка рыщет по стадиону. Где-то здесь скрывается тот, чей аромат не даёт нормально сосредоточиться уже третий день. Сегодня Юри Кацуки – так его зовут – проиграл и теперь явно прячется, заметив испепеляющий взгляд Виктора, который обещающе подмигивает ему в самом конце выступления.

Встречаются они уже три года, и за это время многое изменилось в жизни тренера и его подопечного. А одна перемена подкралась очень неожиданно, перевернув размеренную жизнь с ног на голову. Юри совсем недавно узнал, что он беременный.

Признаться, Отабек испытывал сильнейшее замешательство – с одной стороны, Плисецкий ему нравился как товарищ и отличный друг. Несмотря на природную вредность и заносчивость, он был хорошим человеком, готовым прийти на выручку или же выслушать задушевные речи. Но была и другая сторона – Отабек находил своего новоиспеченного друга довольно-таки привлекательным.

Когда Юри забеременел, все ожидали, что Виктор будет виться вокруг него и не позволять делать что-то энергичнее дыхания. И, в какой-то степени, Виктор оправдал их ожидания. Однако, семья и друзья пары вскоре осознали, что чрезмерно осторожным с Юри был не Виктор. Это был Юрий.

Отабек решает признаться.

Что может быть хуже наступления ежегодного апокалипсиса, который все почему-то невинно именуют Днем Святого Валентина? Хуже толпы зомби, пускающей слюни не на мозги, а на розовые сердечки? Раньше Юра был уверен, что ничего. Теперь же он уверен, что гораздо хуже, когда тебя провозглашают всадником этого апокалипсиса и заставляют эти перевернутые жопы разносить. И что гораздо сильнее бесит, когда тебе самому почему-то ни одной не достается. Вот это действительно полная жопа.

Истинного найти очень сложно, особенно если у тебя омерзительный характер и семьдесят процентов твоего словарного запаса составляет нецензурущина, но даже для такого, как Юра может найтись тот, кто примет его таким, как есть и будет любить даже со всеми многочисленными недостатками.

Юри очень быстро набирает вес, а это не очень хорошо. Пришлось Виктору составить для юного фигуриста особую программу тренировок...

Можно ли почувствовать родственную душу еще до появления метки? Виктору семнадцать, но ему кажется, он знает ответ на данный вопрос.

Юри прекрасно знает, что со стороны их недоотношения смотрятся как минимум странно, а как максимум – эпатажно. Самый желанный альфа планеты и вполне обычный омега. Виктор обожает шокировать публику и самого Юри. Прикосновения, крепкие объятия на грани фола, невинные поцелуи – становятся постоянными спутниками их ежедневного взаимодействия.

Не стоит прикармливать маленьких пятнадцатилетних русских котиков. И двадцатисемилетних русских чемпионов - тоже. Потом ведь не избавишься.

Какой черт дернул его приехать в Санкт-Петербург, впервые, наверное, в жизни этой послушать Якова, не снять квартиру и не обустроиться в отеле, а согласиться на приглашение Никифорова пожить в их с Юри только свитом семейном гнездышке? – Эй, может, ты не знал, но я не как вы, понял? – шипит Юрий, отодвинувшись назад, но юноша остается все так же невозмутим и спокоен. – Я, это… – Yuri-kun, кому ты врешь?

Юри опускает плечи, расстегивает пуговицу на пиджаке и позволяет тяжелой ткани медленно соскользнуть вниз. Виктор ахает. Он видел этот костюм сотню раз, но уже надетым на Юри. Догадывался, конечно, что под ним должно быть, и гнал мысли прочь, чтобы теперь, рассматривая уходящую по пояс брюк прозрачную сетку, понимать, как попал.

Гран-при закончен, и пора подумать о том, что делать дальше. Но Юрий, кажется, уже все решил?

Немного о жизни необычной семьи.

Изначально все люди рождаются бетами, но к совершеннолетию становятся омегами или альфами. Хотя бывают исключения. Юри уже исполнилось восемнадцать, а он пока продолжает кататься за юниоров. И дело не в способностях - в этом году он взял серебро - просто до сих пор его организм так и не определился с выбором. Юри Кацуки - бета. Простой, обычный бета, которому нет места в высшей лиге, где царят изящно-хрупкие омеги и мужественно-прекрасные альфы.

Нулевой километр - точка начала отсчета всех путей.

События крутятся вокруг Юри, пока Юри крутится на месте и пытается сообразить что, куда и как. Он выкидывает пакет, полный оторванных календарных листочков, оглядывается назад – и на тебе: любимая фотография, на которой они с Виктором вместе, на полочке в комнате (стоит в чисто символически голубой рамочке), блестящее золотое колечко на безымянном пальце, которое уже почти перестало мешать, и сопящий прямо в ухо по ночам Никифоров, бесстыдно прижимающийся к нему всем своим телом.

Виктор считает Юри Кацуки стеснительным, милым кацудоном. Юрий считает Юри Кацуки, мягко говоря, глупым кацудоном. Но это их кацудон! И пусть остальные не смеют тянуть к нему свои кривые ручонки!

Виктор не мог не думать о Юри.