Юри опускает плечи, расстегивает пуговицу на пиджаке и позволяет тяжелой ткани медленно соскользнуть вниз. Виктор ахает. Он видел этот костюм сотню раз, но уже надетым на Юри. Догадывался, конечно, что под ним должно быть, и гнал мысли прочь, чтобы теперь, рассматривая уходящую по пояс брюк прозрачную сетку, понимать, как попал.
Юри понимает, что из Хасецу в Барселону звонили уже трижды, спрашивая, все ли у них в порядке. Юри понимает, что им пора вернуться. Юри понимает, что к смыслу слова дорваться прибавляется внезапное озарение относительно смысла слова укатать. Юри все это понимает, но, даже задыхаясь, не может оторваться от Виктора, судорожно хватающего ртом воздух и царапающего ему спину.
"Сердца фигуристов хрупкие, как стекло. Раз их сердца так хрупки, попытаемся разбить их вдребезги" - думает Виктор, но он еще не знает, что сломать куда проще, чем сложить все осколки воедино.
А затем он почувствовал, как кровать слегка прогнулась под весом, и неожиданно глубокий голос прозвучал прямо возле его уха:
- Эй, Юри, а возможно, что тебе нравится, когда я говорю по-русски?
Из Юри вырвался стон.
Губы Виктора слегка пробежались по его уху, мягко соскальзывая на чувствительную кожу шеи.
- Я мог бы говорить с тобой по-русски, если тебе так нравится.
События крутятся вокруг Юри, пока Юри крутится на месте и пытается сообразить что, куда и как. Он выкидывает пакет, полный оторванных календарных листочков, оглядывается назад – и на тебе: любимая фотография, на которой они с Виктором вместе, на полочке в комнате (стоит в чисто символически голубой рамочке), блестящее золотое колечко на безымянном пальце, которое уже почти перестало мешать, и сопящий прямо в ухо по ночам Никифоров, бесстыдно прижимающийся к нему всем своим телом.
«— Кофе, — повторяет Юри. Он заинтриговано моргает и, шаркая, подходит ближе, кладет пальцы поверх пальцев Виктора, сжимающих чашку, обжигая теплом с кончиков пальцев. Юри делает глоток и, закрыв глаза, впервые за все утро что-то довольно бормочет».
Юри слишком прекрасен по утрам, и у Виктора может случиться (а может и нет) сердечный приступ из-за этого.
Так получилось, что у Юры проблемы с жильем, и Виктор решил оставить парнишку у себя. Юра не очень понимает "модель семьи", и как она должна выглядеть, но кажется, чем он дольше с этими двумя, тем проникновеннее это понимание становится.
Юри однажды слышал про старинный обычай: если женщина и мужчина вне брака спали в одной постели, они клали посередине обоюдоострый меч, чтобы избежать искушения. Аналогия ущербная, — где пудель, а где меч, — но пока ни Юри, ни Виктор не преступали черту.
