Фанфики с участием: "Элизабет Хармон/Василий Боргов"

Бет Хармон. Про себя Василий тут же полушутливо окрестил ее “проходной пешкой” и сам улыбнулся своей шутке уголком губ, единственная улыбка, которую он мог себе позволить в отношении нее. Он не боялся Хармон. Но будет интересно взглянуть на нее в тот момент, когда он вернет ее на место. В этом что-то было, в том, чтобы вернул ее на место именно он. Что-то возбуждающее его совсем не так, как обычные победы. Неправильно возбуждающее.

Вдвоем мы сможем сопротивляться даже времени. По крайней мере, попытаемся...

Москва. 1968 год. В разгаре турнир за звание чемпиона мира по шахматам. Вечером, после первого дня отложенной партии с Лученко, в гостиничный номер Бет приходит незваный гость. — Вы пили? — спросила Бет, ошеломленно уставившись на стоявшего в дверях Боргова. — Нет, — он покачал головой и добавил: — Только что выпил шот водки. Для храбрости…

Но её желание не было вызвано простым интересом. Ей казалось, она была влюблена. И это нужно проверить.

Есть лишь один игрок, которого боится сверх-способная юная шахматистка Бет Хармон... Как только Бет вошла в мир больших шахмат, это имя, такое странно звучащее, такое грозное, рычащее, словно таящее в себе опасность, оказалось у нее на слуху. Боргов. Василий Боргов.

Или самые обыкновенные? //Постканон, сериал.

Бет обернулась, быстро взяла из рук Боргова «Золотой век», кивнув, и только дойдя до лестницы, замерла. Смысл произошедшего обрушился на нее, заставил крепче вцепиться в перила, лестница будто накренилась, вынуждая Бет откинуться назад. Соулмейт АУ, в которой вторую половинку можно опознать по первым произнесенным в твой адрес словам.

Первый снег в Москве и первый раз, когда Хармон и Боргов перешагнули ставший привычным рубеж взаимной отчужденности.

В середине лета 1971 года Василий Боргов и Элизабет Хармон встречаются в Риме. Неужели притяжение между ними лишь следствие невыносимой жары?...

Бет стояла в коридоре мексиканского отеля и наблюдала, как врачи выносят труп еë приëмной матери из гостиничного номера. Она в последний раз посмотрела на лицо Альмы Уитли, прежде чем его накрыли простынëй. И тут Бет поняла - теперь она одна, у не нет никого, ни-ко-го.

Боргов. Имя, вселившее в неё ужас с той самой секунды, как она его прочла.

Подведённые чёрным глаза подводили. Она знала русский. Он не знал, что она знала. Поэтому они говорили взглядами.

Я думаю о том, что у нас было. О том, чего у нас никогда не будет.

Она поняла все в лифте. Когда Боргов и четверо сопровождающих его мужчин поднимались на игру. Она застыла в углу и пыталась оказаться маленькой, неприметной, пытаясь отвести взгляд, но не совсем справляющейся с задачей. И она услышала их разговор. Двое мужчин, окружившие его, перечисляли ее слабости с таким непринужденным видом, что она думала, что умрет прямо здесь. Но Боргов их прервал: — Она сирота, борец. Она такая же, как мы. Проигрывать не вариант для нее, иначе какой была бы ее жизнь?

«Знаешь, как его звали? Гордость и горе. Быть может, это и была ты?» — дребезжит заевшая пластинка. Голос Белтика. Бет тошнит при мысли о том, что шахматам однажды придёт конец, и всё-таки она допускает эту кошмарную мысль (не представляя, правда, себя в таком случае живой). Шахматы — только предлог. Побеждать мир. Обстоятельства, боль и скорбь, людей, которые во всем лучше тебя, сражать небожителей, вонзать им в сердца копья, низвергать их на землю. Слушать: вот-вот щёлкнет барабан.

Увидеть, как эти холодные московские глаза стремительно теплеют, как в их уголках появляются улыбчивые стрелочки, как на выточенном из камня лице появляется улыбка — неожиданно искренняя — это станет событием, воспоминание о котором ещё долго будет приходить ко мне во снах и сминать мои простыни.

Наконец остановившись и посмотрев в глаза Василия, Бет всё поняла. В них виднелись горькая правда и сожаления. Понимание и забота. Бет сама того не заметив заплакала. Слёзы всё шли из глаз, пока она смотрела на Боргова. Он подошёл к ней и обнял. Крепко обнял. Тогда Бет и начала рыдать в плечо его.

Помимо Бет кое-кто еще присоединился к ней в бассейне в Мексике.

Финал пройден. Точка поставлена. Но в отличие от шахмат, в жизни игра продолжается и после мата.