онли слэш

Азирафель отлично помнил день Падения, точнее для Небес это был день Победы и Божьей Кары. Скрежет стоял страшный, когда часть Небес вместе с приговоренными рухнула куда-то в глубину, что отныне звалась Низом и Преисподней. Его сердце в тот день не страдало ни капельки, он был преисполнен ликования. У него и в мыслях не было попытаться представить, что чувствуют те, кого наказали таким образом.

- Ну, теперь давай, - сказал Кроули, когда бутылка скотча опорожнилась наполовину. - Что? - спросил Азирафель с набитым ртом. - Давай. Выкладывай, зачем притащил меня сюда, ангел. Я не первое тысячелетие тебя знаю: от всего этого, - Кроули широко взмахнул рукой, так что виски выплеснулся в костерок, издавший обиженное шипение, - за версту несет Важным Разговором.

- Что-то я устал, - сказал Азирафель, в самом деле опустившись на диван совершенно без сил. - Сделаю тебе какао, - крикнул Кроули из кухни.

- Мне все известно, Кроули, - ответил Азирафель, и, не поворачивая головы, достал из кармана сложенную вчетверо бесплатную газету. - Это кинули мне в почтовый ящик. - Что это еще за ерунда? - Кроули вырвал газету у ангела из руки и развернул обтрепанные листы самой дешевой бумаги.

Азирафель чувствовал себя отвратительным эгоистом, но иногда в такие дни не выдерживал и нажимал на айфоне на единственную кнопку вызова с черной змейкой на заставке. - Ало, да, я слушаю, - отвечал Кроули не позже, чем через три гудка. - Это я, - говорил Азирафель, сгорая от стыда, - Ничего срочного. Прости, что разбудил. - Мне приехать? - спрашивал Кроули. И довольно часто бывало, что Азирафель отвечал на это: «Да, пожалуйста» вместо того, чтобы дать лучшему другу всласть выспаться.

Теперь, когда они свободны, есть ли смысл скрывать свои чувства?

Он никогда не приходит вовремя, издевается над учениками и не знает слова "стыд", "совесть" и "снисходительность". Он всегда поступает так, как хочет, а не так, как нужно. Все давно решили, что лучше не наживать проблем с новым чокнутым преподавателем, но не Фрэнк. Он будет биться до последнего, пока не добьется справедливости. Казалось, у них нет ничего общего. Но ничего так не связывает людей, как общая тайна.

«Он думает, у меня стигматы», — сказал Фрэнк, потому что он больше не мог держать это в себе, ему нужно было высказаться. «О, конечно, — сказал Брайан, глядя на его руки, — так и есть». Религия! Ужасы! Экзорцизм! Пирсинг! И Джерард в роли священника.

Иногда с людьми случаются вещи, которые навсегда меняют их жизнь. С тобой случится этот Май.

- Ты же не думаешь, что я решил оставлять тебя после уроков ТОЛЬКО ради сочинения, мой мальчик?

Легенды о добре и зле передаются из уст в уста тысячи лет. В них всегда видно чёткую грань между светом и тьмой, но в реальности всё обстоит сложнее. История о том, как обычный человек смог освятить истинное зло.

Танджиро подумает о случившемся после. Еканы, Мудзан - все позже. Сейчас где-то рядом демон и он может навредить людям.

Кибутсуджи почему-то пахнет глициниями.

он доверяет ему, доверяет ему всем своим большим и добрым сердцем, - ему хочется отдаться полностью только ради того, чтобы услышать похвалу от него

А я буду кусать тебя, кусать, пока не сойду с ума, и даже после.

То, что происходит в кабинете президента студсовета после занятий, остаётся секретом. Их секретом.

Кибуцуджи Мудзан наблюдал за жизнью Танджиро Камадо. Стоял в тени, прямо за спиной и смотрел, как демоны разрывают его на части.

Танджиро Камадо выводит из себя до побелевших костяшек пальцев, до тихого скрипа зубов, до того самого момента, когда хочется убивать даже больше, чем обычно.

— Не оставляй меня, Танджиро, ты мне так нужен... — демон ласково проводит большим пальцем по щеке подростка, стирая длинную дорожку слёз. — Я больше не совершу ошибку прошлой жизни, — Мудзан ярко улыбнулся, вонзая когти в бледную шею. — Теперь мы будем всегда вместе, мой маленький демон.

Мудзан смеётся хрипло-хрипло, смотря на того, с кем связала его вновь сюдьба. У его собеседника такие же алые, демонические глаза, как и у него самого. — Танджиро. — Мудзан. Они смотрят друг на друга хитро, в их глазах пылает ехидство. Не удивительно, что в этой жизни их связала кровавая нить судьбы. — Я рад нашей встрече, – Мудзан не врёт.