Марвел, WinterWidow

Наташа смотрит на Солдата и думает — он, должно быть, весь из железа. Он машина в обёртке из человеческой кожи.

— Молодой человек, вы так тесно ко мне прижались, что вам, как приличному мужчине, уже следует на мне жениться. — Не могу сказать, что мне неприятно, но, будь моя воля, я бы не стал так бесцеремонно нарушать ваше личное пространство, но выбора, как видите, у меня нет. И просто для справки: перед тем, как выйти за меня замуж, вам бы пришлось пройти испытание, которое, поверьте мне, гораздо тяжелее часа пик в метро — знакомство с моими румынскими родственниками. Modern!AU без супергероев.

Аляска. Барнс и Наташа. Как в Сибири, помнишь?

- Если только захочешь поговорить... - осторожно предлагает ей Стив, - Я буду рад. Наташа поднимает на него взгляд - глаза у нее воспаленные и красные от бессонницы. - Ты правда хочешь, чтоб и я тоже скорбела и плакала? - Когда это делали другие, кажется, тебе это не казалось странным. Для всех у нее находились верные слова или даже молчание - и лишь ее слез он так ни разу и не увидел.

Их иногда спрашивают, с чего же все начиналось - те, кто любопытны не в меру, как Сэм Уилсон или любят истории о любви как Ванда. Тогда уже не Солдат и все еще Вдова фантазируют напропалую, не заботясь даже о том, чтоб согласовать легенды или хотя бы помнить предыдущие версии.

- Может не надо? - в который раз спрашивает Баки. - Может, и так сойдет. Отточеным жестом Наташа проводит кисточкой раз, другой, и последний ноготь ее окрашивается в ярко-алый. - Разве я многого прошу, Джеймс? - критически оглядывает она свежий маникюр. Безукоризненно - как и укладка, и вечернее платье с открытой спиной, и тонкая нитка жемчуга на шее. - Всего то подстричься и побриться.

Их лишили всего: жизни, человечности, прошлого. Не смогли забрать одно - воспоминания.

помните, погбила Помпея, когда раздразнили Везувий! он тот, с кем она с опаской перекидывается двумя словами. она та, кто живёт в бесконечно оживающих воспоминаниях. она каждую ночь проходит мимо его комнаты после окончания Войны с Таносом.

терпеть его, блять, не может. и себя, кажется, тоже.

Ты зовёшь его именем для щенка. Крикнул «Баки» — и вот он, здесь. Но мне тоже знакома стальная рука. Ей меня обнимал мой Джеймс.

Они не понимают его, а он не может найти подходящих слов. Его воспоминания возвращаются, когда он спит; и, в конечном итоге, он находит причину, чтобы заговорить.

Все песни рано или поздно заканчиваются. Чья-то оборвется прямо сейчас.

— В Красной комнате, где меня… тренировали, как агента… Там всегда было холодно и ветрено; там пахло пылью и кровью, и от этого запаха, пока не привыкал к нему, постоянно подкашивались ноги и сердце бешено стучало в груди.

Роскошная рыжая женщина исчезает. Выкрашенная в каштановый, с торчащими в выверенном беспорядке острыми прядками, с трогательной тонкой шеей и беззащитными ушами она как-то вдруг молодеет и становится похожа на воробушка. (с)

Про фуэте на стульях и нежданных наблюдателей.

Да, я мог бы тебя узнать, чтобы стать живым.

Традиции возникают незаметно, но вскоре становятся незыблемыми. Зато у Ракеты всегда есть отличный повод навестить старых знакомых с Земли

Знаешь, милый, мы не из мрамора, не из стали, и когда сказка — быль, больше лживых концов не надо.

Перед глазами Джеймса со скоростью свиста пули проносится всё, что когда-то не имело смысл без Стива Роджерса, потому что имело смысл с Наталией Романовой.

Стань за моей спиной. Гибкие пальцы вздрогнут. Прошлое пахнет мглой. тщательно охраняемые воспоминания труднее всего вновь воспроизвести.