Великий из бродячих псов

Николай просто решил развлечь себя и своего друга простой азартной игрой. Разумеется, всё это было затеяно не просто так. Даже на такой случай у Гоголя был "козырь в рукаве".

Гоголю нравится мокрый Достоевский и это не самое приятное чувство внутри. Николай снова снизу, и он боится, что такими темпами они что-то друг другу сломают. Плевать.

Он и сам не понимал, почему так происходит, но бывали вечера, когда эти самые руки будоражили его воображения, сводя с ума...

Даже у самых опасных и безнравственных преступников когда-то бывает "первый раз". Просто у некоторых он случается слишком поздно.

Когда Мафиози благодарил всё святое за то, что он не связан с горе-суицидником и думал, что худшая кандидатура уже позади, мысль о том, что метка может связать его с кем-нибудь похуже, почему-то обходила его голову стороной.

Всё слишком ужасно, чтобы не принять всю боль.

— Извольте подвинуться, блять, уважаемый, — его тонкие и в порезах от бумаги бледные пальцы, покрасневшие на фалангах, сжимают сигарету и вынимают изо рта, а голос его хрипл и низок от многолетней пагубной привычки. — А не охуели ль Вы со своими запросами, милейший? На землю-матушку присядете — не обломитесь, — Гоголь усмехается, и по сравнению с голосом Фёдора его голос высокий и звонкий. Ему нравится дым — и чёрт с ним. Он убивал слова сначала, от него голова кругом, но Коля привык.

Ночь, улица, фонарь, гостиница. Если французские любовники ещё могут ужиться в одном номере с одной постелью на двоих, просто потому что свободных комнат временно нет, то молодняк японской мафии, скорее, перегрызёт друг другу глотки, чем окажется наедине друг с другом в одном помещении.

Дазай уже как два месяца живёт у Чуи, просто однажды заявившись к нему на порог с чемоданами в руках и со словами «Теперь я буду жить у тебя!»

Тише, Чуя, не переживай. Даже злосчастная пуля не сможет аукнуться в твоём сне, ведь у тебя есть тот, кто прогонит все кошмары, вытрет кровь с лица и успокоит. Вряд ли ты замечаешь, как он тебя обнимает...

Чуя выпивал. Нет, не так. Чуя напивался.

— Чуя, когда ты в последний раз спал? — Это не твое дело, Дазай.

Порча разговаривает с Чуей постоянно. Чтобы ее призвать, он ей отвечает.

Тяжело помогать другим людям, когда тебе самому нужна помощь. Тем более если ты мафиози. Тем более если ты управляешь гравитацией, имеешь монстра внутри себя и мечтаешь когда-нибудь не проснуться.

— Это так трогательно, что ты настолько был уверен во мне, что использовал «Порчу». Я прямо сейчас расплачусь. — Я сделал то, что должен был, — он выкашливает сгустки крови, вытирая её же с губ. — А теперь врежу по твоей морде.

Дазай ненавидит способности, позволяющие контролировать разум. К счастью, на него самого они не действуют – в отличие от Чуи. И, когда Чуя теряет контроль, есть только один человек, который сможет его остановить… Если успеет добраться до него вовремя.

Когда Осаму с ужасом понимает, что теряет ощущение реальности и растворяется в неистовой боли, он вспоминает последнюю просьбу Чуи: "Не дай мне умереть".

Отвратительный, агрессивный и такой желанный...

Чуя готов был поверить буквально во что угодно, но не в то, что Дазай умеет плакать. Казалось, в этом человеке, являющемся смесью хладнокровия и инфантильности, просто не могло быть других эмоций. Но однажды Накахару всё же угораздило застать напарника в ванной, за очередной попыткой суицида, со слезами, что мокрыми дорожками стекали с щёк. А позже — и сам стал причиной чужих слёз.

— Дадзай, что ты делаешь? — Ищу точку наибольшего сопротивления. Место, где ты будешь оказывать наибольшее сопротивление мне.