Хроника семьи Намгун, ххх год. Глава семьи Намгун Дови взял в главный дом мальчика и девочку из побочной ветви, удивительно похожих на него лицом. По местным обычаям их имена читались как Чхонга и Мёнъён, а фамилия Рю как в слове "ива".
Умирая, она и не думала, что переродится ребенком. Вот только даже здесь не все радужно: родители умерли и на ней остался брат, а чтобы выжить, приходится работать в борделе. Казалось бы, что жизнь пошла ко дну, но новоявленный наставник пробуждает интерес. И он настолько велик, что в погоне за ним она готова стать Богом.
Итак.
Ло Бинхэ получает лучшего и худшего учителя, который у него бы мог быть.
(Или: у Чхон Мёна определённо есть дела поважнее, чем торчать в Бесконечной Бездне и пытаться понять тощего брошенного ребёнка с иностранным языком, но, что же, его сопляки сделали его немного сердечным; он не оставит этого ребёнка умирать).
Благородный Клинок Цветущей Сливы был альфой, что никогда не интересовался омегами. Божественный Дракон Горы Хуа был омегой, который ничего не знал о своём поле.
Это ранее утро, когда он выходит на веранду гостиницы, чтобы пережить в тишине своё похмелье и закурить, когда какой-то незнакомый мальчишка падает на его колени, с большим профессионализмом, чем многие куртизанки.
— В любом случае, если ты не скажешь, что эта штуковина во мне хотя бы наполовину, то я предоставлю тебе индивидуальный тренировочный комплекс.
— ...
Чхон Мён отодвинулся от чужого предплечья и посмотрел на место сплетения их тел. На его лице читалась неубеждённость.
— Теперь я понимаю почему сасук такой самоуверенный.
— Чхон Мён!
Из саджэ, Чхон Мён, возвращается после побега в Хуа Ум странным. Он улыбается им с каким-то знанием и теплом, от которого их передёргивает. Но ещё более странно...
- Чхон Мён и Пэк Чхон сасук знакомы?
Между ними витает странное напряжение, которое они не могут объяснить/Au. Чхон Мён и Пэк Чхон из будущего попали в свои молодые тела.
Прошло два года. Пэк Чхон узнаёт секрет своего младшего, и теперь не уверен что может называть его так. Не уверен может ли хотя бы смотреть ему в глаза, вспоминая как обращался с ним.
Итак.
Его вторая смерть, его третья жизнь.
Он находит себя более утомлённым этим, чем можно было ожидать.
(Или: Шан Цинхуа умирает, рождается в очередном мире с самого начала, и теперь он слабая невинная девочка, которая нуждается в защите, даже если его братья почему-то утверждают обратное, отец хочет отдать её замуж первому встречному, а старейшины считают его проклятием их рода.)
Пока Вэнь Жохань сталкивается с кризисом в построении своего великого плана, за Цзян Яньли идут лепестки сливы, а Лань Цижэню приходится пересмотреть политику своего ордена.
Или фиксит, о котором никто не просил, но который был нужен.
Никто не сказал бы, что старейшина зала боевых искусств был милым и уж тем более не назвал бы его похожим на цветок сливы. Но, возможно, их Лидер Секты был слишком добр, раз говорит, что этот строгий мечник подобен прекрасному цветению?
Когда луна сокрыта за облаками, а мир погружается во тьму, слышится поступь демона и разносится пряный сливовый аромат, перекликающийся с запахом крови/Au. Чхон Мён - подчинённый Чан Иль Со, Тан Бо - реинкарнировал спустя сто лет в Тан Чжаня.
Чхон Мён открывает глаза ещё раз; мир снова полон политики сект и начала войн; у него совершенно нет терпения ни на что из этого.
(Или: Чхон Мён рождается, как Вэй Ин, а Пэк Чон, как Лань Чжань.)
Есть определённый период, когда ученики сходят с ума. И Юн Чжон наблюдал, как его Сасук танцует вокруг не впечатлённого Чхон Мёна. Ах... он ухаживает за ним.
У каждой вещи есть своя метка. У каждого человека есть своя принадлежность к чему-то. И есть дракон, что с ревностью будет охранять, выбранное «сокровище».
— Сахён такой добрый, — Чо Голь зевнул, закрывая глаза. — Именно поэтому он мне нравится…
Юн Чжон замер на месте, так и стоя у чужой кровати. Ему не послышалось?..
— Что?..
Но Чо Голь уже заснул.
— Вы мне очень-очень нравитесь, Благородный клинок!
Чхон Мён. 80 лет. Души не чает в своём ученике./Au. Чхон Мён — Благородный клинок, Дон Рён — его ученик.
— Трахни меня, сопляк, или я выкину тебя из комнаты, и ты даже не сможешь посмотреть, как я сам себя удовлетворю, если ты не можешь, — угрожает он со злостью, потому что правильность и медленность делают его злым.
После нападения несколько учеников Хуашаня начинают терять память последних лет. Когда предстаёт очередь Чхон Мёну, ученики ожидают, что их встретит испуганный пятнадцатилетний младший с широко раскрытыми глазами, который ничего не смыслит в боевых искусствах.
Это не так.
— Пока я жив — я стану защитником Горы Хуа. Когда я умру — я буду духом предка, который защитит это место от всех невзгод. Поэтому!..
… поэтому ни о чём не переживай, мой сахён./Au. Чхон Мён после смерти стал духом-предком Горы Хуа и защищал её на протяжении веков, пока не устал.
Это было действие, которое использовал бы омега, заботясь о комфорте своего малыша. Или реже между двумя омегами одной стаи, которые пытаются защитить себя. Однако Чхон Мён был альфой, и такого рода действие больше ассоциировалось с доминированием и собственничеством.
Или также: Благородный Клинок Цветущей Сливы был омегой. Чхон Мён юный альфа, прибывший на Гору Хуа, не может вынести страданий своих щенков.
- То есть ты выполнишь любое желание, если это в твоих силах, того, кто сможет тебя задеть в поединке, независимо от того, что это будет? – уточнил Пэк Чхон.
- Да, всё как я сказал.
— Как и почти весь Хуашань, Святой Меч Цветущей Сливы мёртв, — говорят ему то, в чём нет никакого смысла.
Его даос-хён не может быть мёртв.
Это невозможно.
Она видит цветы сливы.
Великолепные, яркие и нежные, несмотря на смертоносность, что они несут другим.
Лепестки окружают их, заслоняя небо; их так много, больше звёзд, и она чувствует умиротворение.
(Или: Ю Исоль умирает, рождается, как Су Сиянь, и это почти ничего не меняет.)
Конечно, Тан Бо знает, что хочет большего — кто бы не хотел, просто глядя на его хёна? просто зная, какой тот неописуемый человек? — но это не то, что он может получить.
Он знает это лучше, чем кто-либо другой.
Но он смотрит на спящее лицо хёна, расслабленное и мирное, вслушиваясь в чужое глубокое дыхание, и думает о том, чтобы прикоснуться к нему.
Он не может встать, хотя должен; ещё немного; он не может потерять сознание, ни здесь, ни сейчас, нет; он должен… он должен сражаться; он должен встать; он должен продолжать, иначе его дети погибнут, иначе всё это напрасно, иначе зачем он вернулся, иначе…
На его мече есть рука с чёрными пальцами, холодная и слишком знакомая, когда он моргает и не может отвести взгляда.
Ох, — думает Чхон Мён, — я умираю.
— Ты — Небесный Демон, — произносит мужчина, будто выплёвывает; это не вопрос, это факт, который злит человека столь сильно, что он сжимает свой изящный меч крепче.
Тяньлан-цзюнь чувствует себя слишком возбуждённым от этой неожиданной встречи.
— Верно, — кивает он, и его собственные глаза горят, а демоническая ци расползается вокруг, что любой другой бы, кто не был бы его сестрой или племянником, задохнулся. — У вас есть какие-то проблемы с этим, бессмертный мастер?
— Нравится то, что видите, предок? — усмехается мальчишка с самодовольством, сидя на согнутых коленях с распахнутыми слоями формы третьего поколения Хуашань и размазывая собственную слюну с естественной смазкой по своему твердеющему всё сильнее члену на его глазах.